Корреспондент: Украинские беженцы в России. Мы ещё живы только потому, что уехали
Едва Корреспондент заходит в ворота Центра социальной помощи семье и детям Буревестник в посёлке Сомово под Воронежем, к его ногам катится оранжевый мяч. Подростки играют в баскетбол, а взрослые прогуливаются или сидят во дворе на скамейках. Здесь размещены украинские беженцы, прибывшие в Россию из Луганской области, — всего чуть более 70 человек.
Давид, двухлетний сын Виктории из Луганска, дёргает её за руку и капризничает — рвётся играть в мяч с мальчишками, пока мать отвлекается на разговор с изданием.
“Когда вам в спину будут стрелять, а ребёнок — биться от страха в припадке, вы что, не сбежите? — задает риторический вопрос Виктория. — Мы ещё живы только потому, что уехали”.
Она и все остальные беженцы своих фамилий прессе не называют, правда, и причин не объясняют. За них это делают представители Общественного совета при уполномоченном по правам человека Воронежской области: мол, из Украины уже звонят “бандеровцы” и угрожают беглецам расправой.
Многие украинки в лагере действительно часто перезваниваются с мужьями, оставшимися на родине, в том числе с теми, кто воюет на стороне сепаратистов.
Виктория рассказывает, что дома у неё остались мама и старенькая бабушка, участница Великой Отечественной войны. И что собралась в дорогу с сыном за пару часов: вечером предложили одно место в автобусе — ночью они уже были в пути.
Сегодня на территории Воронежской области, по данным местного управления Федеральной миграционной службы (УФМС), зарегистрированы 630 наших соотечественников, бежавших из восточных районов Украины. Из них около 567 — женщины и дети.
Многие приехавшие были уверены, что в России им сразу же предоставят жильё, причём не временное, а полноценные квартиры, и гражданство вне очереди. Тем не менее никто из них не смог получить даже статуса беженца.
Впрочем, на временные условия украинцам жаловаться не приходится: их четыре раза в день кормят и обеспечивают всем необходимым — от постельного белья до средств личной гигиены и одежды.
“Их пугали, что в России беженцев разместят чуть ли не в концентрационных лагерях, а оказались они в санаторных условиях”, — рассказывает Виктор Корчнев, руководитель воронежской благотворительной организации Рассвет, оказывающей гуманитарную помощь лагерю.
Однако дальнейший приём мигрантов вызывает всё больше проблем: многие из них перешли границу без документов и теперь нуждаются в установлении личности. Да и заселять украинцев тоже некуда — все крыши, что могли, им уже отдали. Регион готовился принять 2 тыс. беженцев, но область начала захлебываться уже от 300, констатировал Игорь Кобзев, глава областного управления МЧС.
Восточный экспресс
Елена Асеева — первая украинка, приехавшая с востока Украины в Воронеж ещё 8 марта и надеявшаяся получить статус беженки, но его до сих пор не дали ни одному из мигрантов.
Как и многие украинцы, Асеева пересекла границу незаконно, не получив миграционной карты. Подтвердить личность таких людей российская сторона не может, поскольку, по словам правоохранителей, Украина не готова её предоставить.
Асеева жаловалась УФМС, что в Украине её избил полковник УНА-УНСО Иван Зозуля, но проверить это, чтобы обосновать её статус беженца, невозможно. В миграционной службе за голову хватаются: журналистам Асеева говорит одно, а им совсем другое, уже без “полковника УНА- УНСО”. В итоге, так и не решив своих проблем, Асеева самостоятельно ушла из места временного размещения в Буревестнике и попрошайничает на центральной улице Воронежа — пр. Революции.
Подобная история произошла с ещё одной вынужденной переселенкой, приехавшей в апреле с пятью детьми. Не дождавшись от принимающей стороны ни денег, ни квартиры, она с детьми уехала куда-то в область.
Сегодня прием беженцев худо-бедно наладили. Луганчане рассказывают, что до границы с Россией их автобусы сопровождали четыре автомобиля с вооружёнными “ополченцами”.
“У нас ведь могут и расстрелять автобус с детьми, — уточняет Виктория, жительница Луганска, приехавшая с двумя сыновьями 12 и 4 лет. — Когда мы въезжали автобусом в Россию, люди от МЧС нас встретили и всем раздали сухие пайки — конфеты, печенье, сок, пряники”.
О том, что в Россию собирают всех, кто хочет спрятаться от обстрелов, в Луганске узнавали по сарафанному радио.
“Мне подруга шепнула, — рассказывает Юлия, прибывшая в Воронеж с пятилетней дочкой Настей. — Сказали взять с собой документы и минимум вещей. Автобус был переполнен, многие мамы сидели на полу, а дети — вчетвером на двух сиденьях”.
Юлия не будет просить гражданства России, потому что в Луганске осталась часть её семьи — муж, отец и брат.
Собираются вернуться на родину, когда там перестанут стрелять, и Людмила с четырёхлетним внуком Марком.
“Я вырасту и буду гусаром, — заявляет Марк и, подумав, добавляет: — Или солдатом”.
“Теперь-то точно вдоволь нам стрельбы”, — дополняет его бабушка.
Многодетная мать Наталья из села Рубежное Луганской области держит на руках маленькую дочь, у которой на груди приколота георгиевская ленточка. Она рассказывает, как дочь дрожала от взрывов и выстрелов: “я ей говорю: то не бомба, то фейерверк — а дочка не верит. Мы жили в общежитии у больницы, которую обстреливали. У нас в общежитии две комнаты на семь человек”.
Едва прибыв в Воронеж, семья переночевала на вокзале, а утром пришла в правительство области за помощью и заявила, что хочет принять гражданство России.
Украинка верит, что им помогут с жильём, а старший сын, который окончил в Украине 11 классов школы для слабовидящих детей, перейдёт в России в 12-й, а затем сможет выучиться на ветеринара. Положение Натальи уже лучше, чем у других, — у её мужа есть работа в Тамбове.
Многим украинцам есть за что зацепиться. На прошлой неделе в Буревестник прибыли ещё десять человек, но четверо уже уехали к родственникам в Москву, так что число постояльцев всё время меняется.
Ещё 83 соотечественника расположились в одной из местных школ-интернатов, 45 — в детском оздоровительном лагере. Остальных поселили в аналогичных учреждениях районов области: например, 86 мигрантов — в Борисоглебске, 29 — в Новохопёрском районе, 15 — в Кантемировском и по 20 — в Рамонском и Богучарском.
Общая численность украинских беженцев на территории России у различных источников отличается. Василий Голубев, губернатор Ростовской области, принявшей основной поток мигрантов, утверждает, что к ним с начала июня прибыли около 110 тыс. человек. Между тем местное информационное агентство ДонИнформБюро, на которое ссылается Голос Америки, сообщает, что в ростовских лагерях размещены лишь 1,4 тыс. мигрантов.
В то же время ООН насчитала в Украине 34 тыс. вынужденных переселенцев, причём 19 тыс. из них переместились по территории страны. А отечественная по ранслужба информирует о ежедневном пересечении границы в сторону РФ и обратно лишь 11-15 тыс. украинских граждан, причём никто из них не заявляет о намерении просить убежища в соседней стране.
К слову, в Воронежской области власти недавно ограничили доступ репортёров в места размещения новоприбывших, сделав исключение только для отдельных провластных СМИ.
Помимо этого журналистам предписано не озвучивать тот факт, что некоторые из мигрантов просят российское гражданство, а также не указывать месторасположение лагерей и даже не писать, что эти люди являются украинцами. А одно из изданий потребовало убрать из репортажа деталь о том, что к Буревестнику ведет ул. Украинская.
Многие переселенцы просят, чтобы их не снимали репортёры и не упоминали их имена, объясняют воронежские чиновники. Да и самим мигрантам вот уже неделю не разрешают выходить за забор лагеря. С “воли” туда поступает лишь гуманитарная помощь — игрушки, памперсы, детское питание, электрический бойлер для воды взамен поломанного.
Кроме того, с беженцами работают представители Следственного комитета РФ (СК) по Воронежской области — допрашивают их о том, что они видели в Украине. В конце мая СК РФ возбудил уголовное дело о применении запрещенных средств и методов войны в Донецкой и Луганской областях в рамках расследования “преступлений международного характера против мирных граждан, совершенных на территории Украины”. Для этого в СК создано специализированное управление, работающее с территориями, на которые прибывают украинцы.
Сдержанный приём
Для беженцев стало новостью, что при оформлении гражданства России у них изымут украинский паспорт — основной документ, удостоверяющий личность, — а взамен выдадут временный документ, по которому покинуть территорию РФ они не смогут.
Это их шокирует, потому что вернуться в Украину большинству из них надо позарез — там остались дома, имущество, семьи, родственники и дети.
“Восток Украины — это же не Крым, — объясняет Наталья Черникова, начальница отдела УФМС по работе с беженцами и вынужденными переселенцами. — Получение гражданства России — долгая процедура, а разрешение на временное проживание — только по квоте”.
Для получения временной регистрации, нужно, чтобы кто-то из воронежцев зарегистрировал мигранта у себя дома, но и это возможно не более чем на три месяца. И для её продления потребуются веские основания — например желание оформить временный вид на жительство. Но квоты на их выдачу дает федеральный центр, то есть Москва, — без них миграционная служба ничего не может, а квот уже нет.
Есть вариант получить патент на работу в России, но это касается только молодых переселенцев, у которых есть профессия, а старики и люди, чья специальность здесь не нужна, останутся за бортом.
Законодательством механизм приёма большого потока беженцев в России не урегулирован, поэтому чиновники не понимают, что делать. Максимум, что они могут предложить прибывшим, — это статус временного убежища сроком на один год.
Это даёт лишь право трудиться на территории РФ и собирать документы для оформления вида на жительство, в отличие от статуса беженца, который обеспечивает небольшое пособие и проживание за государственный счёт, а также бесплатное обучение, медпомощь и ряд социальных льгот.
Да и с размещением людей чем дальше, тем больше сложностей. К примеру, чтобы освободить места для мигрантов, обладминистрация прерывает летние смены в детских оздоровительных лагерях в Сомово и ещё одном пригородном поселке Дубовке, и местные жители разбирают своих детей по домам.
При этом областное правительство давало громкие, но пока не выполненные обещания — например создать для беженцев коридор, как это сделано в Ростовской области, а также организовать гостиницы на границе с Украиной.
Сейчас из нескольких десятков украинцев, размещённых в Буревестнике, документы на временное убежище подали только трое. Остальные надеются лишь переждать здесь войну, то есть прожить 90 суток, разрешённых миграционным законодательством.
Свой выбор поехать именно в РФ, а не в безопасные области Украины луганчане объясняют по-разному. Кто-то из них воспользовался первой возможностью, предложенной через сарафанное радио, и это оказались места в автобусах на Россию.
Иные купились на обещания российской стороны тут же предоставить им гражданство, а также условия для летнего отдыха. По мнению беженцев, РФ даёт им лучшие условия, чем Украина, — тут и крыша над головой, и хорошее питание, и одежда, и экскурсии в океанариум. Кроме того,
часть женщин побоялись ехать в Киев, поскольку их мужья воюют в рядах сепаратистов.
Тех украинцев, кто ещё не определился, покидать ли им родные места, представители УФМС уверяют, что ждать нечего и следует как можно скорее просить статус временного убежища.
“Ситуация в Украине за три месяца не разрешится. К сентябрю там будет катастрофа, наступит голод, — делает мрачный прогноз Сергей Журавлёв, замначальника УФМС. — Беженцам придётся задержаться в России минимум на год”.
Даже получение временного убежища — это сложная процедура, включающая в себя опрос, медкомиссию и сбор множества документов. На всё это требуется время. По крайней мере трёх месяцев, на которые приехали украинцы, — очень мало.
“Мы уже хотели возвращаться в Украину, но нам сказали [в УФМС], что никто нас не впустит обратно”, — рассказывает Андрей из села Волнухино Луганской области, уехавший с семьёй три месяца назад, сразу после Майдана.
Андрей — сварщик, с 2001 года периодически работающий в Москве, а его жена Елена — повар, и они надеются, что без дела в России не останутся, поэтому намерены просить гражданства.
А упомянутая в начале статьи Виктория пока не определилась, но после всех передряг с большей охотой вручила бы свою судьбу не земным властям, а небесным.
“Мой сынок Давид инвалид, у него эпилепсия, поэтому, как только вышли из автобуса, я поинтересовалась, где тут церковь, — рассказывает беженка. — Мы дома часто в церковь ходили. На неё одна надежда, бог нас не оставит”.
***
Этот материал опубликован в №24 журнала Корреспондент от 20 июня 2014 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.
